BirdsGuide

Рис. 5. Динамика дератизационных обработок зерновыми приманками с фосфидом цинка в Западном Казахстане: А — обработки Волго-Уральских песков против мелких песчанок по пятилетиям за 1939–1990 гг. (по данным Гурьевской противочумной станции); Б — обработки полупустынь Уральской области против сусликов в 1952–1988 гг. (по данным В.Л. Шевченко, личн. сообщ.).

Весной, обычно в марте-апреле, с помощью авиации зерновая приманка с фосфидом цинка рассеивалась по степи в норме, согласно “Инструкциям” (1960, 1969, 1973), по 500–1250 г/га — для малого суслика, 220–550 г/га — для мелких песчанок и 700–1500 г/га — для мышевидных грызунов. Общая площадь обработок фосфидом цинка против малого суслика только в Калмыкии составила 4,3 млн. га в 1953–1960 гг. и 1,3 млн. га — в 1970–1983 гг. (Климченко и др., 1962, 1982; Найден и др., 1978). Кроме того, в 1953–1959 гг. борьба с сусликами была проведена на 3,2 млн. га Волго-Уральских степей (Лисицын, Яковлев, 1961), а в течение 1946–1972 гг. около 50 млн. га было обработано в пустынях на юге Волго-Уральского междуречья против малых песчанок (Meriones meridianus и M. tamariscinus) (Лавровский и др., 1973). Особенно активные дератизационные работы велись в Волго-Уральских песках в периоды активизации эпизоотий в местном очаге чумы в 1951–1956 и 1963–1968 гг., когда фосфидом цинка ежегодно обрабатывалось по 2–3 млн. га (рис. 5), т. е. почти половина всей площади песков (Шилов и др., 1973).

Учитывая, что птицы поедают в среднем 2,4–3, 5 % зерновой приманки (Лисицын и др., 1961), содержащей около 10 % фосфида цинка, а его летальная доза для жаворонков и воробьев содержится в 2–7, а для голубей и кур — в 20–50 протравленных зернах пшеницы (Климов, 1990), можно рассчитать, что только в Северо-Западном Прикаспии (Калмыкия и смежные территории) за годы борьбы с сусликами от ядохимикатов должно было погибнуть до 200 млн. мелких птиц или 20 млн. птиц величиной с серую куропатку (Perdix perdix). Эти цифры, судя по экспертной оценке, из-за скрытых методических ошибок, возможно, несколько завышены*. Тем не менее, результаты расчетов остаются весьма впечатляющими. Общие же потери птиц при дератизации всех чумных очагов Прикаспия, по-видимому, вовсе не поддаются точной оценке.

Наглядное свидетельство массовой гибели мелких птиц в результате дератизационных работ приводят В.В. Иваницкий и Е.В. Шевченко (1992) на примере монгольского земляного воробья (Pyrgilauda davidiana) в Туве. Там через месяц после обработки чумного очага фосфидом цинка на его территории не удалось обнаружить ни одной птицы, хотя на соседних контрольных участках они оставались вполне обычными, гнездясь с плотностью 5–10 пар/км2.

Здесь, кстати, следует заметить, что поиски погибающих от отравления птиц оказываются, как правило, малоэффективны (Пукинский, 1965; Климов, 1990 и др.), что объясняется, очевидно, быстрой утилизацией трупов различными некрофагами. Последние, как установлено экспериментальными исследованиями в Прикаспийских пустынях, уже в первые сутки собирают более половины (52 %) погибших животных (Семенов, Шейкина, 1946). Поэтому данные о редкой встречаемости павших птиц на обработанных фосфидом цинка территориях (Кондрашкин и др., 1957; Семенов и др., 1957; Абашкин и др., 1971; Климов, 1990 и др.) вряд ли можно считать репрезентативными при оценке воздействия этого пестицида на полезных животных, тем более, что контрольные проверки этих территорий проводились обычно лишь через несколько дней после дератизационных работ (Лисицын и др., 1961; Климов, 1990).

Существенное влияние применения зерновых приманок с фосфидом цинка должно проявляться прежде всего, очевидно, на распространении и численности стадных зерноядных птиц, в частности — журавлей, которые действительно погибают от отравления пестицидами иногда сразу большими стаями (Гусев, 1968; Песков, 1970; Жмуд, 1988 и др.). И, вероятно, депрессия численности журавля-красавки (Anthropoides virgo) в Калмыкии, прослеживаемая по результатам учетов в 1950-е и 1970-е гг. (Банников, 1959; Сурвилло, 1989), была вызвана скорее всего дератизационными работами на этой территории. После приостановки истребительных работ в 1960-е гг., численность журавлей начала здесь, по-видимому, увеличиваться, достигнув к 1970-м гг. 28–39 и даже 70 особей на 100 км автомаршрутов (Голованова, 1982; Сурвилло, 1989), но затем вновь было отмечено ее устойчивое снижение (Сурвилло, 1989а, 1989б). В последующем, после окончательного прекращения массовых противочумных обработок, популяция красавки в Прикаспии быстро восстановилась и, например, в юго-восточных районах Ростовской области, где А.В. Сурвилло отмечал лишь единичных птиц, в 1990 г. гнездилось уже до 5–15 пар/100 км2 (Белик, 1992, 1996б), а в Калмыкии обилие красавки достигло 39 пар/100 км2 (Сотникова, 1991), в два раза превысив уровень общей численности 1972–1975 гг. (Близнюк и др., 1980; Сотникова, 1991).